(no subject)
Младший приходит из детского садика (он ходит к хабадникам) и говорит:
- Папа, папа, а нам меламед рассказал сегодня кто такой Наполеон.
Я в ответ (с интересом): - ну и кто же это?
Роник спокойно: - а так, один гой .
Немая сцена, ловлю челюстъ где-то в районе колен.
Через некоторое время дыхание возвращается и переспрашиваю: - так все-таки, чем он известен.
Чадо вспоминает: - он много воевал, потом пошел в Россию и руссkий ребе его победил.
Все Аут.
- Папа, папа, а нам меламед рассказал сегодня кто такой Наполеон.
Я в ответ (с интересом): - ну и кто же это?
Роник спокойно: - а так, один гой .
Немая сцена, ловлю челюстъ где-то в районе колен.
Через некоторое время дыхание возвращается и переспрашиваю: - так все-таки, чем он известен.
Чадо вспоминает: - он много воевал, потом пошел в Россию и руссkий ребе его победил.
Все Аут.
no subject
no subject
Я в свое время сидел в гостях у Дова Ирмия -- есть такая фигура в израильской жизни, не политик, но очень большой человек -- и сидел там рядом один из его не то зятьев, не то -- как называется муж внучки? американец, и Дов сказал: вот сидят два израильтянина, ни один из которых никогда не преодолеет своего акцента, и как же красиво, и как приятно вас послушать. С тех пор я перестал комплексовать по поводу своего акцента.
Хорошее в акценте ровно то же самое, что и во всем остальном: мой акцент -- это элемент моей идентификации. Моего я. Я уважаю свое я. Хотя и стараюсь не делать из него культа: акцент и неграмотность -- разные вещи.